Автор ста­тьи наве­шал «Зеле­ным» собак, но пере­вод­чи­ка, даже и опыт­но­го, этот обо­рот речи может оза­да­чить: что за при­чуд­ли­вая зооме­та­фо­ри­ка? отку­да? Вот это «отку­да» и пред­став­ля­ет инте­рес с точ­ки зре­ния пере­вод­чи­ка. Экс­пли­ка­ция, подоб­ная при­ве­ден­ной выше, поз­во­лит ему «вычис­лить» зна­че­ние этих мета­фор: исход­ная, оправ­да­тель­ная пози­ция пар­тии «Зеле­ных» и ее нынеш­няя, нахра­пи­стая, соот­но­сят­ся с пове­де­ни­ем собак раз­ных пород: была лас­ко­вая соба­ка, а ста­ла агрессивная.

Одна­ко пере­дать этот фраг­мент «близ­ко к тек­сту» – * [пар­тия] пре­вра­ти­лась из пуде­ля в буль­те­рье­ра – пере­вод­чик не смо­жет. Хотя пред­став­ле­ния адре­са­та рус­ско­го пере­во­да о харак­те­ре этих собак едва ли отли­ча­ют­ся от пред­став­ле­ний шве­да, а сам по себе дослов­ный пере­вод в дан­ном слу­чае не при­во­дит к наси­лию над рус­ским син­так­си­сом, такой обо­рот не может не вызвать у рус­ско­языч­но­го чита­те­ля неко­то­ро­го сти­ли­сти­че­ско­го оттор­же­ния сво­ей вычур­но­стью: это же фраг­мент из газет­ной ста­тьи, а не из речи шекс­пи­ров­ско­го пер­со­на­жа. По-рус­ски такая мета­фо­ри­за­ция выгля­де­ла бы неесте­ствен­ной и наро­чи­той. Но раз она не режет слух авто­ру исход­но­го тек­ста и его редак­то­ру, то пере­вод­чик может заклю­чить, что у шве­дов есть такой фра­зео­ло­гизм. И оши­бет­ся: отыс­кать такое или близ­кое к нему выра­же­ние в дру­гих текстах ему не удаст­ся. Вме­сте с тем, оче­вид­но, что это и не сугу­бо автор­ская при­хоть: какой-то пре­це­дент­ный текст по-види­мо­му существует.

Распознать аллюзию

Пере­вод­чик не может не почув­ство­вать, что за этим сло­во­упо­треб­ле­ни­ем что-то скры­ва­ет­ся, что автор ста­тьи обра­ща­ет­ся к «сво­е­му» чита­те­лю с рас­че­том на узна­ва­ние им како­го-то под­тек­ста. Како­го? Как эта аллю­зия обо­га­ща­ет, хотя и неяв­но, смысл все­го фраг­мен­та? Ибо это выра­же­ние как бы заклю­че­но в неви­ди­мые кавыч­ки и пото­му поми­мо сво­е­го пря­мо­го зна­че­ния нагру­же­но все­ми праг­ма­ти­че­ски­ми смыс­ла­ми, свя­зан­ны­ми с ним в поро­див­шем его ситу­а­тив­ном кон­тек­сте. И как сохра­нить в пере­во­де внут­рен­нюю фор­му исход­но­го швед­ско­го выра­же­ния, а с тем и его образ­ную силу, что­бы текст пере­во­да не полу­чил­ся плос­ким и бесцветным?

В самом деле, в швед­ском язы­ке есть извест­ный и понят­ный едва ли не каж­до­му носи­те­лю язы­ка фра­зео­ло­гизм att göra en pudel. Пере­вод­чи­ку же он может и не быть зна­ком, его может не ока­зать­ся в его мен­таль­ном теза­у­ру­се. Но это пол­бе­ды. Беда в том, что он может не рас­по­знать, что имен­но к нему отсы­ла­ет это выра­же­ние – аллю­зия, пере­ина­чен­ная иди­о­ма, и его не сле­ду­ет при­ни­мать за сво­бод­ное автор­ское сло­во­со­че­та­ние. Если же это осо­зна­но, то отыс­ка­ние «пре­тек­ста» не пред­став­ля­ет осо­бой труд­но­сти – это все­го лишь тех­ни­че­ская задача.

При­ме­ни­тель­но к аллю­зи­ям тако­го рода пере­вод­чи­ку обыч­но реко­мен­ду­ют наби­рать­ся эру­ди­ции, сде­лить за ходом собы­тий в стране пере­во­ди­мо­го язы­ка, изу­чать ее куль­ту­ру, лите­ра­ту­ру, сленг, дет­ский фольк­лор, читать ее СМИ, смот­реть кино и вооб­ще про­яв­лять стра­но­вед­че­скую любо­зна­тель­ность. – Ну кто бы с этим спо­рил!? Но ведь это лишь бла­гие поже­ла­ния, а не кон­струк­тив­ная стра­те­гия. Чтó пере­вод­чи­ку делать в кон­крет­ном слу­чае, когда текст содер­жит фра­зео­ло­гизм, «при­тво­ря­ю­щий­ся» сво­бод­ным сло­во­со­че­та­ни­ем? скры­тую цита­ту? аллю­зию? спе­ци­фи­че­скую кон­струк­цию, явля­ю­щу­ю­ся по суще­ству грам­ма­ти­че­ской иди­о­мой? Прин­ци­пи­аль­но важ­но не то, что пере­вод­чик чего-то заве­до­мо не зна­ет, – нель­зя же в самом деле объ­ять необъ­ят­ное, – а то, кáк имен­но он узна­ёт в дан­ном выра­же­нии неяв­ную цита­ту, интер­тек­сту­аль­ную отсыл­ку, игру с чем-то обще­из­вест­ным в дан­ной линг­во­куль­ту­ре и т.п., и чтó ему делать с этим выра­же­ни­ем, когда оно рас­по­зна­но в этом сво­ем качестве?

В моем пер­вом посте, «пре­ди­сло­вии к бло­гу», заяв­лен ряд аспек­тов пере­вод­че­ской про­бле­ма­ти­ки, кото­рые могут ока­зать­ся пред­ме­том моих неси­сте­ма­ти­че­ских заме­ток. Рас­по­зна­ва­ние иди­ом, аллю­зий, цитат, лож­ных дру­зей, реа­лий вся­ко­го рода, пони­ма­е­мое как широ­кая типо­ло­ги­че­ская кате­го­рия, – это один из таких аспек­тов, и весь­ма важ­ный. Как же пере­вод­чик рас­по­зна­ёт, что перед ним отсыл­ка к чему-то вне это­го тек­ста, при том, что его эру­ди­ция на это «нечто» не отзы­ва­ет­ся? Преж­де все­го, по тому, что пере­вод «близ­ко к тек­сту» ока­зы­ва­ет­ся бес­смыс­лен­ным или, по мень­шей мере, неесте­ствен­ным, как мы уже виде­ли при раз­бо­ре наше­го при­ме­ра. «Пудель, обер­нув­ший­ся буль­те­рье­ром» пря­мо ука­зы­ва­ет на иди­о­ма­тич­ность или аллю­зив­ность дан­но­го выражения.