* * *

– Надо бы пово­ра­чи­вать, – встре­во­жил­ся Гаред, как толь­ко лес вокруг них начал тем­неть.

Здесь нет каких-либо лек­си­че­ских, син­так­си­че­ских или сти­ли­сти­че­ских оши­бок, но есть праг­ма­ти­че­ская. В посо­би­ях по редак­ти­ро­ва­нию пере­во­да ошиб­ки это­го рода, неязы­ко­вые, вклю­ча­ют в кате­го­рию логи­че­ских и опре­де­ля­ют как про­ти­во­ре­чие в тек­сте пере­во­да поло­же­нию дел в реаль­но­сти. Что, на мой взгляд, неточ­но. Неточ­но пото­му, что речь идет не о реаль­но­сти как тако­вой, не об объ­ек­тив­но-науч­ной дей­стви­тель­но­сти, а о том, что опи­сы­ва­е­мые в пере­вод­ном тек­сте ситу­а­ции вос­при­ни­ма­ют­ся чита­те­лем опо­сре­до­ван­но, через при­су­щие ему – и в целом все­му язы­ко­во­му кол­лек­ти­ву – фоно­вые зна­ния о мире [2].

На этом фоне ошиб­ка в при­ве­ден­ном фраг­мен­те, хотя и не оче­вид­ная при пас­сив­ном чте­нии, вполне себя обна­ру­жи­ва­ет: при­ме­ни­тель­но к ситу­а­ции, опи­сы­ва­е­мой как «лес начал тем­неть», выра­же­ние как толь­ко неумест­но. Оно про­ти­во­ре­чит нашим обы­ден­ным зна­ни­ям о мире: тем­не­ет посте­пен­но, а не с како­го-то опре­де­лен­но­го момен­та. Полу­ча­ет­ся неле­пость: ’герой встре­во­жил­ся имен­но в тот момент, когда лес начал тем­неть’. Разу­ме­ет­ся, эту точ­ку, нача­ло захо­да солн­ца, мож­но опре­де­лить аст­ро­но­ми­че­ски, как тот момент, когда в дан­ной мест­но­сти ниж­ний край сол­неч­но­го дис­ка перей­дет за види­мую линию гори­зон­та. Одна­ко Гаред не аст­ро­ном, и речь идет о наив­ной физи­ке, то есть о про­стом чело­ве­че­ском опыте.

Доста­точ­но заме­нить как толь­ко на когда и тем самым изба­вить­ся от при­вяз­ки гла­го­ла встре­во­жил­ся к искус­ствен­но скон­стру­и­ро­ван­ной точ­ке во вре­ме­ни, отне­ся его к неко­то­ро­му момен­ту пери­о­да наступ­ле­ния тем­но­ты, когда сгу­ще­ние суме­рек ста­но­вит­ся ощутимым.

Таким обра­зом, это пред­ло­же­ние мож­но испра­вить, вовсе не загля­ды­вая в ори­ги­нал: «Надо бы пово­ра­чи­вать, – встре­во­жил­ся Гаред, – когда лес вокруг них начал тем­неть». Но если все же све­рить­ся с оригиналом:

“We should start back,” Gared urged as the woods began to grow dark around them.“

то мы, во-пер­вых, най­дем под­твер­жде­ние ска­зан­но­му выше: союз as, вво­дя­щий вре­мен­ное при­да­точ­ное, отне­сен к пери­о­ду посте­пен­но­го и ста­но­вя­ще­го­ся все более замет­ным наступ­ле­ния тем­но­ты: ”the woods began to grow dark”. Но мы заме­тим и еще одно отступ­ле­ние от исход­но­го тек­ста. Так неред­ко быва­ет, когда ошиб­ка, выяв­лен­ная без обра­ще­ния к ори­ги­на­лу, ведет к обна­ру­же­нию еще каких-то нару­ше­ний, неточ­но­стей, дру­гих вопро­сов к пере­во­ду при непо­сред­ствен­ном срав­не­нии его с исход­ным текстом.

Гла­гол urge, озна­ча­ю­щий побу­ди­тель­ное сло­вес­ное дей­ствие, ока­зы­ва­ет­ся непре­одо­ли­мым при пере­во­де: нужен рус­ский гла­гол речи совер­шен­но­го вида, кото­рый бы в фор­ме про­шед­ше­го вре­ме­ни обо­зна­чал имен­но побуж­де­ние, ини­ци­аль­ное дей­ствие, и был бы бли­зок по зна­че­нию англий­ско­му urge. А тако­го гла­го­ла в нашем рас­по­ря­же­нии нет. Гла­го­лы побуж­дать, наста­и­вать в фор­ме несо­вер­шен­но­го вида (побуж­дал, наста­и­вал) озна­ча­ли бы, что Гаред про­дол­жа­ет тему ’Пора воз­вра­щать­ся’, нача­тую им рань­ше, повтор­но, но для тако­го тол­ко­ва­ния ситу­а­ции нет осно­ва­ний: это вооб­ще пер­вая фра­зе в романе. А в фор­ме совер­шен­но­го вида, т.е. побу­дил, насто­ял, эти гла­го­лы ори­ен­ти­ро­ва­ны на достиг­ну­тый резуль­тат. Гла­го­лы при­звать, воз­звать впи­сы­ва­ют­ся в пере­вод и син­так­си­че­ски, и по семан­ти­ке побуж­де­ния – но не по смыс­лу. Ина­че гово­ря, они не соот­вет­ству­ют праг­ма­ти­ке опи­сы­ва­е­мой ситу­а­ции. Гаред не обра­ща­ет­ся с при­зы­вом и не аги­ти­ру­ет; он обра­ща­ет­ся к спут­ни­кам – а точ­нее, к моло­до­му и зеле­но­му лор­ду, – в жела­тель­ном накло­не­нии, так ска­зать, из под­чи­нен­но­го положения.

Не най­дя на этом пути удо­вле­тво­ри­тель­но­го реше­ния, пере­вод­чик заме­нил побу­ди­тель­ный гла­гол urge гла­го­лом состо­я­ния, оста­вив семан­ти­ку побуж­де­ния соб­ствен­но репли­ке Гаре­да. Она побу­ди­тель­на сама по себе, а гла­гол встре­во­жить­ся ука­зы­ва­ет, что побуж­де­ние вызва­но имен­но тре­во­гой, ося­за­е­мо опи­сы­ва­е­мой в при­ле­га­ю­щих абза­цах. Эту заме­ну мы не сочтем ни ошиб­кой, ни неточ­но­стью. Гла­гол пово­ра­чи­вать не вызы­ва­ет ника­ких воз­ра­же­ний, но раз уж ошиб­ка в раз­би­ра­е­мом фраг­мен­те побу­ди­ла 🙂 нас обра­тить­ся к ори­ги­на­лу, то в соот­вет­ствие англий­ско­му фра­зо­во­му гла­го­лу to start back, опре­де­ля­е­мо­му в тол­ко­вых сло­ва­рях как ’to begin returning to a place’, мож­но было бы поста­вить гла­гол воз­вра­щать­ся или даже, стре­мясь к мак­си­маль­ной бли­зо­сти к тек­сту, гла­голь­но-адвер­би­аль­ное соче­та­ние пово­ра­чи­вать назад. Тако­го рода прав­ку пере­вод­чик мог бы счесть вку­со­вой. Пола­га­ясь на соб­ствен­ный вкус и опыт, я бы все же заме­нил пово­ра­чи­вать на воз­вра­щать­ся. Одна­ко этот вопрос – что такое вку­со­вая прав­ка? – очень непро­стой и не празд­ный. Отло­жим его до дру­го­го раза.

Итак, будь я редак­то­ром АСТов­ско­го пере­во­да, я бы оста­но­вил­ся на варианте:

– Надо бы воз­вра­щать­ся, – встре­во­жил­ся Гаред, когда лес вокруг них начал темнеть.

* * *

– Мерт­вый мертв, – отве­чал он [Гаред]. – С ним не о чем гово­рить.

Вто­рая часть выска­зы­ва­ния лише­на смыс­ло­вой свя­зи с пер­вой, и это, как и в преды­ду­щем при­ме­ре, обна­ру­жи­ва­ет­ся без обра­ще­ния к ори­ги­на­лу. Выра­же­ние не́ о чем гово­рить с кем‑л. может быть упо­треб­ле­но либо в смыс­ле невоз­мож­но­сти како­го-либо содер­жа­тель­но­го раз­го­во­ра с дан­ным лицом, либо как отме­та­ю­щий жест в силу заве­до­мой без­ре­зуль­тат­но­сти раз­го­во­ра с ним. При­ме­ни­тель­но к мерт­ве­цам оно неумест­но. Мож­но пред­по­ло­жить, что Гаред хотел ска­зать «с ним не пого­во­ришь» или что-то близ­кое к это­му. В самом деле, обра­тив­шись к ори­ги­на­лу, читаем:

– “Dead is dead,” he said. “We have no business with the dead.” [букв. «Нам нет дела до мертвых.»]

Отме­чен­ная смыс­ло­вая неувяз­ка, застав­ля­ю­щая обра­тить­ся к ори­ги­на­лу, выяв­ля­ет так­же суще­ствен­ное свое­во­лие пере­вод­чи­ка. Часто при про­вер­ке подо­зре­ний в иска­же­нии смыс­ла обна­ру­жи­ва­ют­ся так­же неоправ­дан­ные опу­ще­ния, изли­ше­ства и про­чие сомни­тель­ные воль­но­сти. В дан­ном слу­чае подо­шел бы и бук­валь­ный пере­вод, но пере­вод­чик при­бег­нул к замене: фра­за «С ним не о чем гово­рить» не явля­ет­ся пере­во­дом исход­но­го пред­ло­же­ния, она при­ду­ма­на пере­вод­чи­ком. Эта заме­на, с необ­хо­ди­мой поправ­кой, была бы оправ­дан­на, если бы пере­вод­чик не допу­стил смыс­ло­вую ошиб­ку. В самом деле, в сле­ду­ю­щих абза­цах эта тема обыг­ры­ва­ет­ся: напар­ник под­дер­жи­ва­ет Гаре­да (”the dead men sing no songs” ’покой­ни­ки не поют’), а моло­дой лорд ему воз­ра­жа­ет (”There are things to be learned even from the dead.” ’кое-что мож­но узнать и от покой­ни­ков’, т.е. ’они могут кое-что рассказать’).

Таким обра­зом, мож­но вне­сти сле­ду­ю­щее исправление:

– Мерт­вый мертв, – отве­чал он. – С ним не поговоришь.

Но так как обна­ру­жен­ная ошиб­ка заста­ви­ла нас све­рить­ся с ори­ги­на­лом, то воз­ни­ка­ет вопрос и к пере­во­ду пер­вой репли­ки. Мерт­вых оди­ча­лых было мно­го, поэто­му в ней точ­нее было бы упо­тре­бить мно­же­ствен­ное чис­ло. Одна­ко в ори­ги­на­ле сто­ит is в един­ствен­ном. Но оно ука­зы­ва­ет не на еди­нич­ность, а на кате­го­рию: мерт­вое мерт­во. С уче­том ска­зан­но­го мож­но предложить:

– Мерт­вые мерт­вы, – отве­чал он. – С ними не поговоришь.

или

– Мерт­вое мерт­во, – отве­чал он. – С покой­ни­ка­ми не поговоришь.

Этот при­мер инте­ре­сен еще и тем, что содер­жит неяв­ные смыс­лы, реа­ли­зу­е­мые лишь в боль­шом кон­тек­сте. Ина­че гово­ря, редак­тор пере­во­да в иде­а­ле дол­жен быть зна­ком с пол­ным тек­стом про­из­ве­де­ния. Так и здесь. Dead is dead отсы­ла­ет дале­ко впе­ред в тек­сте мар­ти­нов­ско­го цик­ла – к сим­во­лу веры Уто­нув­ше­го Бога дома Грей­джо­ев: “What is dead may never die, but rises again harder and stronger.” (’что мерт­во уме­реть не может, но вос­ста­нет вновь силь­нее и твер­же’). Он несет важ­ную смыс­ло­вую нагруз­ку, утвер­ждая как раз, что мерт­вые НЕ мерт­вы. Ина­че гово­ря, не вся­кая смерть окон­ча­тель­на. Гаред оши­ба­ет­ся: мерт­вые оди­ча­лые, о кото­рых идет речь, «ожи­вут» – ста­нут упы­ря­ми в армии Белых Ходо­ков. Но девиз Грей­джо­ев появит­ся лишь во вто­ром томе цик­ла. И пере­вод­чик, и редак­тор, если они не огра­ни­чи­ва­ют­ся узким кон­тек­стом, мог­ли бы здесь оста­вить неяв­ную отсыл­ку к деви­зу Грейджоев:

– Что мерт­во, то мерт­во, – отве­чал он. – С мерт­ве­цом не поговоришь.

пред­ви­дя несо­сто­я­тель­ность это­го утвер­жде­ния героя. Но, конеч­но, такое уточ­не­ние они мог­ли бы вне­сти толь­ко в позд­ней­шее пере­из­да­ние, после появ­ле­ния вто­рой кни­ги. К сожа­ле­нию, со вре­ме­ни пер­во­го изда­ния почти чет­верть века назад текст пере­во­да не редактировался.

* * *

– А они дей­стви­тель­но мерт­вы? – спро­сил Ройс. – Какие дока­за­тель­ства есть у нас?

Здесь иска­же­но акту­аль­ное чле­не­ние, а тем самым и смысл. Это оче­вид­но и без вся­ко­го срав­не­ния с ори­ги­на­лом: из кон­тек­ста ясно, что вопрос не о том, какие дока­за­тель­ства есть имен­но у нас, а о том, есть ли у нас вооб­ще какие-то дока­за­тель­ства. Поэтому:

– А они дей­стви­тель­но мерт­вы? – спро­сил Ройс. – Какие у нас есть доказательства?

Срав­не­ние с исход­ным тек­стом пока­зы­ва­ет, в чем при­чи­на ошибки:

“Are they dead?” Royce asked softly. “What proof have we?” —

вме­сто соот­вет­ству­ю­ще­го нор­ме ”What proof do we have?”. Ошиб­ка в пере­во­де есть след­ствие бук­ва­лист­ско­го копи­ро­ва­ния не вполне орто­док­саль­но­го мар­ти­нов­ско­го син­так­си­са. В част­но­сти, здесь, и во мно­же­стве дру­гих диа­ло­гов, он несколь­ко арха­и­зи­ро­ван и содер­жит эмфа­зу. Воз­мож­но, ради ее сохра­не­ния в пере­во­де допу­сти­мо: «– А дока­за­тель­ства у нас есть?»

Сле­ду­ет отме­тить, что при­чи­ной очень боль­шой доли оши­бок ока­зы­ва­ет­ся имен­но нечув­стви­тель­ность пере­вод­чи­ка к ком­му­ни­ка­тив­ной (тема-рема­ти­че­ской) орга­ни­за­ции текста.

Как и во мно­гих дру­гих слу­ча­ях, ошиб­ка, най­ден­ная без обра­ще­ния к источ­ни­ку, при свер­ке выяв­ля­ет и дру­гие недо­стат­ки в том же фраг­мен­те, в част­но­сти, неоправ­дан­ные опу­ще­ния, кото­рые без свер­ки часто (но не все­гда!) не вид­ны. В этом пере­во­де опу­ще­но при­ла­га­тель­ное softly, хотя оно здесь не про­сто так: оно харак­те­ри­зу­ет сдер­жан­но-насмеш­ли­вую мане­ру юно­го лор­да.  Может  быть, вкрад­чи­вым голо­сом или что-либо подобное?

* * *

– Впер­вые лорд-отец и бра­тья сочли его [Бра­на] доста­точ­но взрос­лым, что­бы лице­зреть совер­шен­ство коро­лев­ско­го пра­во­су­дия.

Во-пер­вых, и не обра­ща­ясь к тек­сту ори­ги­на­ла, мож­но заме­тить неле­пость вто­ро­го из отме­чен­ных фраг­мен­тов: нель­зя лице­зреть совер­шен­ство чего бы то ни было, хотя мож­но лице­зреть само это нечто в его совершенстве.

Но есть в этом пред­ло­же­нии и дру­гая ошиб­ка, мало­за­мет­ная, но все же выяв­ля­е­мая по одно­му лишь тек­сту пере­во­да. Речь о ребен­ке, кото­ро­му еще нет семи. Ему поз­во­ли­ли при­сут­ство­вать при каз­ни: как сын лор­да, он дол­жен «учить­ся пра­во­су­дию» и стой­ко­сти. Понят­но, что он здесь не для того, что­бы лице­зреть, и что совер­шен­ство здесь не при чем. Воз­мож­но, пере­вод­чик хотел ска­зать совер­ше­ние, а опис­ку так и не испра­ви­ли. Кро­ме того, бра­тья никак не мог­ли участ­во­вать в при­ня­тии реше­ния: это пре­ро­га­ти­ва лор­да-отца. Все это выте­ка­ет из бли­жай­ше­го кон­тек­ста. Таким обра­зом, мы име­ем дело с явным иска­же­ни­ем смысла.

В ори­ги­на­ле:

This was the first time he had been deemed old enough to go with his lord father and his brothers to see the king’s justice done.

С уче­том ска­зан­но­го, при­ем­ле­мый вари­ант пере­во­да может выгля­деть так:

Впер­вые его при­зна­ли доста­точ­но под­рос­шим, что­бы при­сут­ство­вать при отправ­ле­нии коро­лев­ско­го пра­во­су­дия вме­сте с лор­дом-отцом и стар­ши­ми братьями.

Добав­ле­ние сло­ва совер­шен­ство ничем не оправ­да­но, а стар­ши­ми, наобо­рот, жела­тель­но, так как Бран все вре­мя ста­ра­ет­ся казать­ся взрослее.

* * *

– Бастард Джон Сноу подви­нул­ся бли­же к Бра­ну. – При­дер­жи-ка сво­е­го пони, – шеп­нул он.

Вот фраг­мент, в кото­ром, каза­лось бы, все в поряд­ке. Но так это выгля­дит толь­ко вне кон­тек­ста. Повест­во­ва­ние в каж­дой гла­ве «Игры пре­сто­лов» ведет­ся в пер­спек­ти­ве одно­го из пер­со­на­жей саги, здесь – Бра­на. Гля­дя на Джо­на, неза­кон­но­рож­ден­но­го сына сво­е­го отца лор­да Стар­ка, Бран видит в нем преж­де все­го бра­та, а не бастар­да. Сло­во бастард в оби­ход­ном упо­треб­ле­нии име­ет в рус­ском язы­ке пей­о­ра­тив­ный отте­нок, хотя в сво­ем тер­ми­но­ло­ги­че­ском зна­че­нии, в каком оно регу­ляр­но упо­треб­ля­ет­ся в ори­ги­на­ле, оно зву­чит ней­траль­но. Отме­чен­ная фра­за все же вос­при­ни­ма­ет­ся как уни­чи­жи­тель­ная, и ее появ­ле­ние в дан­ном кон­тек­сте вызы­ва­ет подозрение.

Све­рим с исход­ным текстом:

Bran’s bastard brother Jon Snow moved closer. “Keep the pony well in hand,” he whispered.

Сло­во brother в пере­во­де неоправ­дан­но опу­ще­но, а ведь акцент имен­но на нем. Зна­че­ние пере­да­но в пере­во­де вер­но, но праг­ма­ти­че­ски обу­слов­лен­ный смысл иска­жен. Так как здесь впер­вые обо­зна­чен ста­тус Джо­на, то воз­мо­жен такой вари­ант перевода:

Бастард лор­да-отца Джон Сноу, еди­но­кров­ный брат Бра­на, при­дви­нул­ся к нему поближе.

Эти добав­ле­ния – лор­да-отца и еди­но­кров­ный – сни­ма­ют или, по край­ней мере, ней­тра­ли­зу­ют нега­тив­ную оценочность.

Вто­рое заме­ча­ние каса­ет­ся гла­го­ла подви­нуть­ся и может пока­зать­ся вку­со­вым. Но если учесть, что бра­тья сидят на лоша­дях и что Джон при­бли­зил­ся к Бра­ну вплот­ную, так, что мог обра­тить­ся к нему шепо­том, то выбор гла­го­ла при­дви­нуть­ся пред­став­ля­ет­ся более точ­ным. Не исклю­че­ны и вари­ан­ты пере­во­да: … подъ­е­хал / подал коня побли­же к Бра­ну.

* * *

– Бран так глу­бо­ко погру­зил­ся в думу, что даже не услы­шал, как его нагнал весь отряд и отец подъ­е­хал к нему сза­ди.

В пере­во­де это­го пред­ло­же­ния нет оче­вид­ных оши­бок, но при ана­ли­ти­че­ском чте­нии оба выде­лен­ных фраг­мен­та вызы­ва­ют сомне­ния. Пер­вый заклю­ча­ет в себе праг­ма­ти­че­ский дис­со­нанс, пре­вра­щая семи­лет­не­го маль­чи­ка, став­ше­го толь­ко что сви­де­те­лем каз­ни, в глу­бо­ко­мыс­лен­но­го мужа. Умест­ней было бы «Бран был так погло­щен сво­и­ми мыс­ля­ми …» или «Бран до того заду­мал­ся …» Из вто­ро­го фраг­мен­та сле­ду­ет, что отец поче­му-то неслыш­но подо­брал­ся к маль­чи­ку сза­ди. Это подо­зре­ние нуж­но про­ве­рить по исход­но­му тексту:

So deep in thought was he that he never heard the rest of the party until his father moved up to ride beside him.

отку­да вид­но, что отец нагнал его со сво­им отря­дом и, подав­шись впе­ред, порав­нял­ся с Бра­ном. Мож­но пред­ло­жить сле­ду­ю­щий перевод:

Бран до того заду­мал­ся, что даже не слы­шал, как его нагнал осталь­ной отряд, пока отец не порав­нял­ся с ним.