Возможно, некоторые из вас, посетителей моего сайта, знают, что я время от времени публикую дополнения к своему словарю, вышедшему вторым изданием в 2017 г., о чем извещаю на своей странице в фейсбуке. До сих пор они публиковались «скопом», то есть сразу по дюжине, а то и по две. Уведомляя об очередной порции, я приводил только список включенных в нее слов и фразеологизмов, отсылая далее к разделу «Дополнения к словарю» на моем блоге ”Ord mot ord”. Теперь, по прошествии времени, я пришел к заключению, что такой способ подачи неэффективен. Попытаюсь объяснить почему.
Моя цель не в том, чтобы заполнить лакуны или пополнить инвентарь значений, приводимых в традиционном словаре, а показать, откуда они берутся и, тем самым, связность слова и его смысловой потенциал. Нужно добраться до «идеи слова», до его уникальной и, если угодно, неразложимой сущности. Поэтому каждая словарная статья при таком подходе имеет тенденцию разрастаться до размеров исследования, и включить его в пост на фейсбуке невозможно. Не говоря уже о целой группе статей.
Как тут не вспомнить Льва Щербу, еще в первой половине прошлого века писавшего, что «каждое мало-мальски сложное слово должно быть предметом научной монографии, а следовательно, трудно ожидать скорого окончания какого-либо хорошего словаря» (1940). К этому я бы добавил, во-первых, что «сложными», то есть такими, употребляя которые говорящий способен порождать смыслы, не предусмотренные никаким словарем (их еще называют «контекстуальными значениями»), являются, по моему убеждению, все слова. А во-вторых, что современная лексикография все же движется, медленно но верно, в направлении, указанном Щербой, то есть стремится с приемлемой точностью предъявлять концепты лексических единиц, а не просто перечень готовых «эквивалентов» – омертвевших смыслов. Свидетельством тому лучшие толковые словари, к числу которых я отношу и большой толковый словарь шведского языка (SO, Svensk Ordbok).
При той форме подачи, какую я использовал до сих пор, нельзя удержать в фокусе читателя моих постов самое главное: установку на выявление уникального концептуального содержания слова, о котором пользователь традиционного двуязычного словаря может лишь догадываться по его «симптомам» (значениям). Поэтому отныне я буду публиковать посты, посвященные только какому-то одному слову или фразеологизму, и попытаюсь при этом ограничиться как можно более кратким описанием его «истиннной физиономии». Полные статьи, для особо выносливых читателей, я предполагаю размещать на этом сайте.
Такая подача отчасти сходна с построением замечательного «Несистематического словаря» (англо-русского и русско-английского) известного переводчика Павла Палажченко. Но только отчасти. Хотя его статьи настраивают пользователя на схватывание существа слова и прекрасно демонстрируют, что не следует доверять словарным равенствам типа А = В, что всякое слово – это в той или иной мере ложный друг, задача эксплицитного описания идеи слова, а не только ее реализации в некоторых ситуативных контекстах в смысле, требующем несловарного воспроизведения, – эта задача им не ставится. Того, кому интересна эта тема, отсылаю к моей большой статье о книге П. Палажченко.
Переходя в дальнейшем на подачу лексических единиц в жанре «слова о словах», хочу в заключение подстраховаться: речь не идет о занимательных историях о лексике для развлечения и общего развития 1) читающей публики в духе другого льва, Льва Успенского, а о разработках для двуязычного словаря, дающего изучающему шведский язык и переводчику надежные когнитивные ориентиры относительно условий уместности употребления описываемых единиц.
___________________________
1) Надо бы сказать förkovran, но вот вам и первый пример непереводимости по словарю. С этого слова я, пожалуй, и начну новую рубрику.