Эта ста­тья воз­ник­ла по сле­дам дис­кус­сии о пред­ло­гах в груп­пе “Пере­во­ды и пере­вод­чи­ки” на (или в?) фейс­бу­ке — дис­кус­сии, резуль­та­ты кото­рой меня не вполне удо­вле­тво­ри­ли. Тема раз­рос­лась, поэто­му про­шу набрать­ся тер­пе­ния. Все самое глав­ное я пока­жу во вто­рой части сеанса.

Вот эти, кото­рые на кры­ше, – they’re riding on top of the train. Но в неко­то­ром смыс­ле и on the train тоже. В каком имен­но, пред­сто­ит выяс­нить. Те, что тор­чат в две­рях там­бу­ров, тоже едут on the train, рав­но как и пас­са­жи­ры в ваго­нах, хотя и те (частич­но) и дру­гие (пол­но­стью) нахо­дят­ся in the cars, а не on the cars.

В пер­вом из этих двух пред­став­ле­ний одно­го и того же поло­же­ния дел в фоку­се выска­зы­ва­ния ока­зы­ва­ет­ся train как физи­че­ский объ­ект, во вто­ром – train как сред­ство пере­дви­же­ния. Это два раз­ных спо­со­ба «кон­стру­и­ро­ва­ния» ситу­а­ции (англ. construal), то есть две раз­ные кон­цеп­ту­а­ли­за­ции. Об этом – в свя­зи с недав­ней бур­ной дис­кус­си­ей о кон­струк­ци­ях вида [ON/IN a NP_{means of transportation}] на фору­ме «Пере­во­ды и пере­вод­чи­ки» в фейс­бу­ке – и пой­дет речь. Дело в том, что …

ДЕЛО В ТОМ, что вопрос, поче­му в назва­нии Murder on the Orient Express упо­треб­лен пред­лог on, а не in, почти все ком­мен­та­то­ры обсуж­да­ли, сосре­до­то­чив­шись на гео­мет­ри­че­ских харак­те­ри­сти­ках раз­ных средств пере­дви­же­ния, назва­ния кото­рых воз­мож­ны в пози­ции имен­ной груп­пы NP в этой кон­струк­ции. В их чис­ле, поми­мо соб­ствен­но поез­да, упо­мя­ну­ты, с одной сто­ро­ны, bus, ship/boat и plane, с кото­ры­ми, как утвер­жда­ют, надо упо­треб­лять on, пото­му что они – «плат­фор­мы», а с дру­гой – car и taxi, с кото­ры­ми упо­треб­ля­ет­ся in, пото­му что они «кон­тей­не­ры».

Это, конеч­но, вполне хре­сто­ма­тий­ный под­ход, пред­ла­га­е­мый едва ли не все­ми посо­би­я­ми по англий­ско­му язы­ку. Но поче­му бы не доба­вить в этот ряд еще helicopters, sub­ma­rines, streetcars, horse-drawn car­riages, bikes, motor­cycles, push-cycles, skate­boards, horses … – и не попы­тать­ся раз­де­лить их на «плат­фор­мы» и контейнеры»?

В каком смыс­ле под­вод­ная лод­ка это плат­фор­ма? в каком – лошадь? Вот sleigh (’сани’) тоже инте­рес­ное транс­порт­ное сред­ство: Does Father Christmas ride on a sleigh or in a sleigh? Или, может быть, on a blue helicopter, кото­ро­му вро­де бы пола­га­ет­ся быть кон­тей­не­ром, т.е. in? Обе фор­мы не толь­ко воз­мож­ны, но и при­мер­но равночастотны.

Нет, я нисколь­ко не отри­цаю изна­чаль­но про­стран­ствен­ную при­ро­ду пред­ло­гов и нали­чие у них «гео­мет­ри­че­ско­го» про­то­ти­па. Беда, одна­ко, в том, – и не един­ствен­ная, о чем еще ска­жу, – что в язы­ке не быва­ет чисто про­стран­ствен­ных отно­ше­ний – праг­ма­ти­че­ски дев­ствен­ных, то есть не отя­го­щен­ных ника­ким смыс­лом. Гово­ря­щие нико­гда не упо­треб­ля­ют пред­ло­ги един­ствен­но для того, что­бы опи­сать про­стран­ствен­ное отно­ше­ние «само по себе»: оно все­гда функционально.

– Как? – воз­ра­зи­те вы. – А вот, напри­мер, камень на бере­гу? Что тут еще, кро­ме обо­зна­че­ния вза­им­но­го рас­по­ло­же­ния двух объектов?

– Да, прав­да, оба объ­ек­та лише­ны какой бы то ни было соб­ствен­ной функ­ци­о­наль­но­сти: камень и берег – это име­на при­род­ных клас­сов, а не арте­фак­тов. Они ни для чего не пред­на­зна­че­ны и не свя­за­ны ника­ким содер­жа­тель­ным отно­ше­ни­ем. Объ­ек­тив­но это так. Но в таком виде эта фра­за – про­сто пре­па­рат для учеб­ни­ка. Ни в каком слу­чае она не может быть упо­треб­ле­на в речи «про­сто так», без вся­кой цели и смыс­ла. Даже если это толь­ко ради инвен­та­ри­за­ции пред­ме­тов, уви­ден­ных гово­ря­щим на бере­гу. И, разу­ме­ет­ся, в опы­те гово­ря­щих закреп­ле­на еще и кон­вен­ци­он­ная образ­ность: может быть это кар­тин­ка, созда­ю­щая ощу­ще­ние оди­но­че­ства или забро­шен­но­сти – да мало ли чего. И я убеж­ден, что вам ско­рее все­го пред­ста­вит­ся боль­шой камень, может быть, валун или обло­мок ска­лы, а не такой, кото­рый мож­но взять в руку. Ина­че гово­ря, меж­ду эти­ми объ­ек­та­ми – тем, что нахо­дит­ся в фоку­се вни­ма­ния, и его фоном, – в когни­тив­ной грам­ма­ти­ке при­ня­то гово­рить о фигу­ре и фоне или, в дру­гих тер­ми­нах, о тра­ек­то­ре и ланд­мар­ке, – непре­мен­но суще­ству­ет вза­и­мо­дей­ствие тем или иным спо­со­бом, кон­вен­ци­он­ным либо при­мыс­лен­ным авто­ром высказывания.

Конеч­но, в таком при­ме­ре, как этот, функ­ци­о­наль­ность отно­ше­ния меж­ду фигу­рой и фоном неоче­вид­на. Но сто­ит заме­нить камень име­нем арте­фак­та, как кар­ти­на изме­нит­ся. Выра­же­ние кни­га на бере­гу, несмот­ря на свою грам­ма­ти­че­скую пра­виль­ность, не име­ет смыс­ла: камень на бере­гу – это часть пей­за­жа, а кни­га на бере­гу – непо­нят­но что. Что­бы этот тра­ек­тор мож­но было при­вя­зать к ланд­мар­ку, необ­хо­ди­мо праг­ма­ти­че­ское оправ­да­ние, напри­мер, я забыл кни­гу на бере­гу – в опре­де­лен­ном месте, там, где я до это­го находился.

Тем самым, обра­ще­ния к одной лишь гео­мет­ри­че­ской кон­фи­гу­ра­ции недо­ста­точ­но для того, что­бы моти­ви­ро­вать осмыс­лен­ное упо­треб­ле­ние пред­ло­га. И тут нуж­но ска­зать и о вто­рой ”беде”. Упо­треб­ле­ние пред­ло­га опре­де­ля­ет­ся не толь­ко его соб­ствен­ной семан­ти­кой и семан­ти­кой имен­ной груп­пы (NP) – суще­стви­тель­но­го, кото­рым он «управ­ля­ет», – но и харак­те­ром ситу­а­ции в целом, а зна­чит и свой­ства­ми обо­зна­ча­ю­ще­го ее пре­ди­ка­та. В нор­ме мы ска­жем убий­ство в поез­де, но не на поез­де, и, наобо­рот, поезд­ка на поез­де, но не в поез­де. И эти пред­по­чте­ния обу­слов­ле­ны чем-то поми­мо сугу­бо про­стран­ствен­ных отно­ше­ний. Суще­ству­ет весь­ма тон­кое вза­и­мо­дей­ствие меж­ду гла­го­лом (или, как в при­ве­ден­ных при­ме­рах, отгла­голь­ным име­нем), пред­ло­гом и пред­ва­ря­е­мым им суще­стви­тель­ным, и выбор пред­ло­га может быть моти­ви­ро­ван толь­ко с уче­том этих вза­и­мо­дей­ствий. Этот инсайт почти пол­но­стью отсут­ство­вал в упо­мя­ну­той дис­кус­сии. Хотя в поро­див­шем ее вопро­се речь шла имен­но о ситу­а­ции убий­ства, ком­мен­та­то­ры, по-види­мо­му, неосо­знан­но, сплошь под­ме­ня­ли ее ситу­а­ци­ей поезд­ки, как если бы упо­треб­ле­ние пред­ло­гов on и in от это­го совер­шен­но не зависело.

Необ­хо­ди­мо отме­тить и еще одно «упу­ще­ние. Одно и то же поло­же­ние дел или, если угод­но, одна и та же про­стран­ствен­ная кон­фи­гу­ра­ция, опи­сы­ва­ет­ся в англий­ском и рус­ском язы­ках пря­мо про­ти­во­по­лож­ным обра­зом: murder on the Orient Express VS. убий­ство в ”Восточ­ном экс­прес­се». Вопрос, с кото­ро­го все нача­лось, явно был вызван тем, что упо­треб­ле­ние on в этом слу­чае непо­нят­но рус­ско­му язы­ко­во­му созна­нию, подоб­но тому, как упо­треб­ле­ние на в выра­же­нии пти­ца на дере­ве кажет­ся немо­ти­ви­ро­ван­ным носи­те­лю англий­ско­го язы­ка, посколь­ку в нем пти­цы сидят in the trees. Одна­ко этим «несов­па­де­ни­ем» никто из участ­ни­ков обсуж­де­ния все­рьез, да кажет­ся и вооб­ще никак, не оза­бо­тил­ся. Меж­ду тем, вопрос этот чрез­вы­чай­но важен, посколь­ку пря­мо отно­сит­ся к спо­со­бам пред­став­ле­ния ситу­а­ций, уза­ко­нен­ным язы­ко­вой кон­вен­ци­ей и в раз­ных язы­ках раз­лич­ным – несмот­ря на то, что базо­вые про­стран­ствен­ные схе­мы пар пред­ло­гов on – на и in – в по-види­мо­му не отличаются.

К кон­вен­ци­ям – к «необъ­яс­ни­мо­му» в язы­ке, к той чер­те, за кото­рую, как кажет­ся, не может пере­сту­пить объ­яс­ни­тель­ная грам­ма­ти­ка – мы еще вер­нем­ся, а пока поз­во­лю себе повто­рить: по ука­зан­ным трем при­чи­нам вся­кое пра­ви­ло, апел­ли­ру­ю­щее к про­стым про­стран­ствен­ным моде­лям, неиз­беж­но натал­ки­ва­ет­ся на контр­при­ме­ры. Мож­но предъ­явить мил­ли­он при­ме­ров выска­зы­ва­ний, в кото­рых заме­на одно­го пред­ло­га дру­гим не при­во­дит к неграм­ма­тич­но­сти или хотя бы к явно­му изме­не­нию смыс­ла. И даже в таком «одно­знач­ном» слу­чае, как упо­треб­ле­ние on в обсуж­да­е­мом назва­нии рома­на, это не вовсе исклю­че­но. Если во фра­зе murder on the train заме­нить пред­лог on на in – как это пред­став­ля­ет­ся умест­ным носи­те­лю рус­ско­го язы­ка, – то полу­чит­ся нечто на пер­вый взгляд несу­раз­ное. Смысл это­го выра­же­ния изме­нит­ся при­мер­но на сле­ду­ю­щий: ’убий­ство про­изо­шло внут­ри поез­да, а не сна­ру­жи’. Тем не менее, это не невоз­мож­но. То обсто­я­тель­ство, что фра­за с in зву­чит по мень­шей мере стран­но, объ­яс­ня­ет­ся некон­вен­ци­он­ной фоку­си­ров­кой: под­чер­ки­ва­ни­ем того фак­та, что убий­ство про­изо­шло имен­но внут­ри поез­да, в самом поез­де, а не где-то вне его. Пред­ста­вить себе праг­ма­ти­че­ское оправ­да­ние тако­го выска­зы­ва­ния – ситу­а­цию, при­ме­ни­тель­но к кото­рой оно име­ет смысл, – не так уж труд­но. Напри­мер, тело обна­ру­жи­ли на пер­роне, но про­ни­ца­тель­ный детек­тив уста­но­вил, что убий­ство про­изо­шло в вагоне (и тем сузил круг подозреваемых).

К тому же не суще­ству­ет сугу­бо объ­ек­тив­ных кри­те­ри­ев, поз­во­ля­ю­щих отде­лить овн от коз­лищ, то бишь плат­фор­мы от кон­тей­не­ров: один и тот же объ­ект, как уже ска­за­но в нача­ле, может кон­цеп­ту­а­ли­зи­ро­вать­ся по-раз­но­му. При­чем как в одной и той же ситу­а­ции (напри­мер, как та, что на пер­вой кар­тин­ке), так и в раз­ных. Заме­ни­те ситу­а­цию ’Убий­ство’ ситу­а­ци­ей ’Обна­ру­же­ние тру­па’, и поезд ока­жет­ся кон­тей­не­ром: His body was found in the train. А если обна­ру­жен заяц, то сно­ва потре­бу­ет­ся on: There is a stowaway on the train.

Выше я гово­рил о том, насколь­ко чув­стви­те­лен выбор пред­ло­га к праг­ма­ти­че­ско­му кон­тек­сту. Мы толь­ко что виде­ли, что во фра­зе murder on the train упо­треб­ле­ние пред­ло­га in в неко­то­рых кон­текстах воз­мож­но. Одна­ко сто­ит вер­нуть­ся к исход­но­му выра­же­нию Murder on the Orient Express, т.е. заме­нить имя клас­са име­нем соб­ствен­ным, как сопро­тив­ле­ние упо­треб­ле­нию in явно воз­рас­та­ет. Это­му есть при­чи­ны, кото­рые я поста­ра­юсь про­яс­нить во вто­рой части статьи.

Сто­ит отме­тить, что в пер­вом изда­нии этот детек­тив Леди Ага­ты вышел под назва­ни­ем Murder in the Calais Coach. Име­ет­ся в виду вагон поез­да, того же «Восточ­но­го экс­прес­са», иду­ще­го до Кале. При такой фоку­си­ров­ке воз­мо­жен вро­де бы толь­ко пред­лог in, ведь coach – это оче­вид­ный кон­тей­нер. Or is it? А чем, соб­ствен­но гово­ря, train боль­ше похож на плат­фор­му, чем coach? или чем car? По-мое­му, он такая же плат­фор­ма, как Аза­зел­ло архи­ерей. Это я опять же к тому, что попыт­ки моти­ви­ро­вать упо­треб­ле­ние in’я и on’я одним лишь топо­ло­ги­че­ским типом объ­ек­та ведут к натяжкам.

Раз­об­ла­че­ни­ем этой чер­ной магии я зай­мусь во вто­рой части, а здесь, спра­вед­ли­во­сти ради, сде­лаю пока толь­ко одну оговорку …

СПРАВЕДЛИВОСТИ РАДИ надо ска­зать, что недо­ста­точ­ность тра­ди­ци­он­но­го объ­яс­не­ния участ­ни­ка­ми дис­кус­сии ощу­ща­лась. Мно­гие, объ­яс­няя выбор пред­ло­га, име­ли в виду не столь­ко объ­ек­тив­ные физи­че­ские пара­мет­ры транс­порт­но­го сред­ства, сколь­ко то, какую функ­ци­о­наль­ность при­пи­сы­ва­ет им гово­ря­щий – пло­ща­ди пола, высо­те сало­на и т.п., – то есть как он кон­цеп­ту­а­ли­зи­ру­ет ситу­а­цию. Мож­но ска­зать, что это – сти­хий­ное при­бли­же­ние к когни­тив­ной точ­ке зре­ния на пред­мет. Нам оста­ет­ся «все­го-навсе­го» сде­лать ее осознанной.

В этой части ста­тьи мне не уда­лось это уме­стить, как и добрать­ся до того, чем моти­ви­ро­ва­но ее назва­ние. Если вы дочи­та­ли до это­го места, то наде­юсь, что не пре­не­бре­же­те и вто­рой частью.