Нет-нет! Не подумайте, что это мрачная премудрость циника. Речь пойдет о т.н. ложных друзьях переводчика (далее для краткости ЛДП) и о здоровом недоверии к двуязычным словарям. К толковым, впрочем, тоже.
И немного о проблеме распознавания. «Немного» потому, что это отдельная большая тема, и распознавание ЛДП – это лишь один из ее аспектов. Но она связана с сегодняшней.
Подобно тому, как друг – истинный он или ложный? взаправду или только по номиналу? – познается в беде, то есть в ситуации испытания, истинная сущность слова или конструкции познается не по словарю, а тогда, когда мы его деконструируем, проверяем с пристрастием, на что оно в действительности способно. То есть испытываем на пригодность в разных контекстах, мыслимых и не очень, и непременно в сравнении с другими словами, претендующими на то же место в языке. По обе стороны словаря.
Не успел я начать раздел дополнений к словарю на этом блоге, как в нем уже появилось несколько так называемых ложных друзей переводчика. Почему я повторяю «так называемых», к чему эта оговорка? К тому, что это понятие, на мой взгляд, отвлекает внимание от главного – от того, что мы практически никогда не можем поставить знак равенства между словами в левой и правой частях словаря, независимо от того, «похожи» они друг на друга или нет. Тем самым понятие ЛДП вводит нас в заблуждение. Об этом речь впереди, а пока о тех ЛДП, которые уже попали в список дополнений: avans, tablå, äventyrare. Привожу их просто для иллюстрации понятия. Это слова, у которых в русском языке есть сходные по форме (звучанию) «собратья» – аванс, табло, авантюрист, – которые, однако, не совпадают с ними по значению. Обычно, это слова относимые к международной лексике и имеющие в обоих языках общие корни. Потому они и собратья, а на ученой латыни – когнаты. И, как и близнецы-братья, которые могут быть похожи до неразличимости, а характеры иметь разные, такие слова хотя и обладают семейным сходством, могут сильно отличаться по значению, употреблению и сочетаемости – то есть по тому, какую они водят компанию. Последнее, – если уж насиловать эту метафору до конца, – то есть синтаксис слова, напрямую зависит от первого, то есть от его семантики. Вот почему предлагаемые словарем «эквиваленты» то и дело не вписываются в текст перевода: их смысловая неточность оборачивается синтаксической непригодностью.
Бывают, конечно, и совершенно случайные внешние совпадения, скажем, шведское sämja сходно по форме с русским семья, а английское poop – по звучанию с русским пуп, но это уже из области курьезов. Вообще понятие ЛДП сильно преувеличивает и раздувает «трудности», связанные с нераспознаванием семантических различий «межъязыковых омонимов». Ходят даже всевозможные легенды вроде того, что из-за неправильного понимания названия Роллс-Ройса модели Silver Mist у фирмы возникли проблемы с поставкой в Германию, т.к. по-немецки mist это навоз.
Так вот, ЛДП принято относить к трудностям перевода. Считается, что в них таится соблазн подставить в перевод «соответствующее» русское слово, и тем самым исказить смысл оригинала. Не существует, пожалуй, ни одного пособия по переводу, где бы этому явлению – совпадению слов чужого и своего языков по форме при несовпадении значений – не уделялась особая глава или, по крайней мере, пространный параграф. Содержание этих разделов сводится к тому, чтобы предупредить против искушения выводить сходство значений из сходства формы. Появилось и множество словарей ЛДП для разных языков, в том числе, и шведского 1). Мне же представляется, что этот, ставший модным, лексикографический жанр отдает популизмом: ведь это так занимательно! Надо же, совершенно одинаковые слова, а значат совсем не то! К тому же это жанр, не требующий особых интеллектуальных усилий: достаточно склонности к коллекционированию.
Однако, для человека, владеющего иностранным языком – а для переводчика, согласитесь, это само собой разумеется – такое предупреждение излишне. И именно потому, что знание чужого языка включает, так сказать, здоровое недоверие к его словам и выражениям: они почти всегда специфичны по своей «идее», по своему концептуальному содержанию. У них крайне редко есть безукоризненные соответствия в двуязычном словаре, и от них всегда можно ожидать подвоха. Опытный переводчик к этому готов, и наивный подход к переводу ему не свойствен.
Но специальный словарь ложных друзей не нужен в принципе никакому переводчику, и малоопытному тоже. Если он не заподозрил в каком-либо слове переводимого текста ложного друга, то у него не будет повода заглянуть в такой словарь. Если заподозрил, то опять-таки такой словарь ему не нужен. Он либо знает, в каком значении оно употребляется, либо – если это лишь подозрение, основанное на интуиции – без труда отыщет его в общеязыковом словаре. Здесь мы касаемся куда более широкой проблемы, нежели только проблема распознавания ЛДП. Распознаванию в этом фундаментальном смысле – идиом, терминов, специфических конструкций, цитат и аллюзий и пр. – нужно посвятить отдельную статью, и не одну. Что я и надеюсь постепенно осуществить. А эту пока закончу ответом на вопрос, прямо вытекающий из всего сказанного:
– Так что же, словари ложных друзей не нужны?
Нет, отчего же. Они выполняют известную учебную цель: привить изучающему иностранный язык осторожность в отношении таких «знакомых» слов. Нужно, впрочем, оговориться, что эту функцию словарь ЛДП способен выполнить лишь в том случае, если учащийся склонен к чтению словарей и, будучи предупрежден своим преподавателем о возможных подвохах, задастся целью выучить все такие слова, которые именуются ложными друзьями. В противном случае такой словарь останется невостребованным. Думаю, впрочем, что людей, любящих если не читать, то хотя бы почитывать или перелистывать словари, задерживаясь то на одном, то на другом, куда больше, чем кажется.
P.S. Продолжение следует. Иначе говоря, эта статья пойдет на блоге как följetong – ! еще один ЛДП 🙂 . Но тот, кто добрался аж до этого места, знает, что это не фельетон.
→ ②
1) Чеснокова Т.А. Шведско-русский и русско-шведский словарь ≪ложных друзей переводчика≫. М.:РГГУ, 2011.